09.09.1920 – 09.09.2010 гг.

Ермолаева Элина Матвеевна (Импи Тойкка) – Родилась 9 сентября 1920 г. в Финляндии. В сентябре  1932 году семья в поисках работы приехала в СССР. После проверок её с матерью отправили на Свирьстрой, а брата на Волховстрой. Брата постигла участь многих финнов, тогдашних переселенцев: ночью вместе с другими строителями его посадили в поезд, станцию назначения не знал никто.

Элина тоже недолго оставалась на Свирьстрое. Многих финнов тогда сагитировали поехать в Петрозаводск учиться в педагогическом техникуме. Говорили, что стране нужны учителя, владеющие финским языком, а с последнего курса всех тех, кто приехал в Россию из Финляндии (т.е. «ненадежных»), отчислили. Она была даже рада: быть учительницей ей не хотелось.

С последнего курса музыкального техникума, куда потом поступила, она ушла сама. Не потому, что ей расхотелось учиться, а потому что она заметила странную закономерность: как только финну-студенту техникума исполнялось 18 лет, он куда-то исчезал, и его имя начинали обходить молчанием. Ей 18 лет должно было исполниться на последнем курсе.

Летом 1938 года в Петрозаводск приезжает жить её мама. Они с Элиной решили, что девушка пойдет учиться на парикмахера. На этот раз ей, наконец-то, повезло. Годичные курсы она закончила за полгода, и стала не только мужским, но и женским парикмахером. Повезло и с работой — она получает место в первоклассной парикмахерской гостиницы «Северная». Как-то раз в её кресло сел побриться ленинградский художник, долго наблюдал, как она работает, спросил: «А разве вы больше ничего не умеете делать?» Она не поняла, к чему он клонит, и ответила с вызовом: «Умею. Пою и на фортепьяно играю». Этот художник рассказал об Элине Евгению Соколову, руководителю Волжского песенного ансамбля. Он приехал в Петрозаводск вместе с несколькими артистами своего бывшего коллектива и создавал здесь, в Карелии, новый. Соколов пригласил парикмахершу на прослушивание, оценил её музыкальные способности одним словом: великолепно. Элину приняли на работу в капеллу.

А потом началась война. Многих артистов Карельской филармонии, сразу призвали в армию. Остальных разделили на две бригады. Та, что вытянула длинную спичку, уехала с концертами на войну, другая — в Заонежье на сенокос — работать и поднимать «живой дух колхозников и рыбаков». Элина была в той бригаде, кому достался сенокос. Но когда сенокос кончился, а война ещё нет, её отправили в театр музыкальной комедии, что ей, конечно же, совсем не нравилось. Во-первых, какая может быть комедия на войне, а во-вторых, в капелле они никогда до «легких» жанров не опускались. Но на её «капризы», конечно же, никто внимания не обратил. Вместе со всем театральным табором она уезжает в Беломорск, где театру музкомедии разрешено было временно «оккупировать» клуб Беломорского лесозавода. Из воспоминаний Ермолаевой: «Утром репетиции, вечером спектакли, ежедневно, без выходных. Зрители были в основном военные. Для раненых давали концерты в госпиталях. В феврале 1942 года театр отбыл на гастроли в город Мурманск и Полярный на 2 месяца. Запомнился выезд со спектаклем к летчикам в часть Б.Ф. Сафонова. Возвращаясь в Мурманск рабочим поездом после налёта вражеских самолётов на железнодорожные склады, наш поезд шел к городу, будто в горячем коридоре. Фашистский лётчик прошелся очередью по нашему составу но, к счастью, никого не задел. После двухмесячных гастролей за Полярным кругом театр ненадолго вернулся в Беломорск, а затем поехал на новые гастроли в Вологду на один месяц. Следующие гастроли состоялись в прифронтовом городе Тула в июне 1942 года. Для героического города, воинских частей, дислоцировавшихся в Туле, военных строителей, создавших оборонительные рубежи на дальних подступах к Москве, нам предстояло играть свои спектакли. Мы открылись как всегда «Свадьбой в Малиновке». Туляки восторженно принимали наши спектакли. Шефские концерты давали в госпиталях, воинских частях, на призывном пункте, на станции переливания крови, где многие из нас не только пели, играли и танцевали, но и сдавали кровь для раненых бойцов. 7 сентября 1942 года состоялся прощальный концерт, в котором была занята вся труппа. В тульской газете «Коммунар» появились такие строки: «Зрители искренне благодарны театру за то, что он в суровую годину великой битвы за Родину своим оружием искусства верно и честно служит общему делу победы и сумел трудящимся города оружейников культурный и полезный отдых, способствующий ещё более самоотверженному труду дать на помощь фронту».

Из Тулы поехали в Рыбинск, где гастролировали более трех месяцев. Работали в построенном Дворце культуры моторостроительного завода. Выезжали со спектаклями в Рыбинское танковое училище и с концертами в госпитали. Город часто подвергался налётам вражеской авиации, особенно район мотостроительного завода, где мы жили и работали. В январе 1943 г. вернулись в Беломорск.

Мы снова вступили на нашу трудную, но почетную вахту на Карельском фронте. С большим интересом военные зрители приняли новые спектакли: «На берегу Амура» М. Блантера, развлекательную оперетту «Коломбина», «Девушка из Барселоны» Б. Александрова, посвященную теме Великой Отечественной войны. В наш репертуар входили спектакли «Свадьба в Малиновке» Б. Александрова, «Раскинулось море широко» В.Витилина, Л.Курицина и Н, Михина, оперетты И. Кальмана «Сильва» и «Баядера», Н. Стрельникова «Холопка», Ф. Легара «Весёлая вдова», В. Якобы «Ярмарка невест», комическая опера Р. Планкетта «Корневильские колокола». Систематически репертуар пополнялся новыми спектаклями.

Одним из важных участков Карельского флота было Кестенгское направление, где в 35 км от станции Лоухи проходила передовая линия. Недалеко от передовой линии фронта в разных местах были построены большие землянки для концертов и собраний, в которые помещалось по 600 – 700 человек. В апреле 1943 года в один из таких «клубов» был приглашен на десяти дневные гастроли наш театр. В такие поездки нам выдавали теплое солдатское обмундирование, полушубки, так как ездить приходилось на далекие расстояния на открытых машинах, а спали в палатках и землянках. Это была поездка в дивизию полковника Литвинова, которая держала оборону на Кестенгском направлении.

Поезд доставил нас на станцию Лоухи, которой как таковой не было — всё было, сметено с лица земли. Пока мы ждали отправки на запад, была объявлена воздушная тревога. Мы рассредоточились между болотными кочками недалеко от железной дороги. К счастью, всё обошлось благополучно, хотя над нами кружило около 40 бомбардировщиков. К вечеру мы уже были в расположении дивизии. Открытие гастролей состоялось в огромном дзоте, где были сооружены невысокие подмостки, повешен занавес, сделаны кулисы, а мини-декорации у нас были сделаны специально для такой сцены. Зрительный зал представлял ряды досок, положенных на козлы. Вечером показывали оперетту «Сильва». Шла она с шумным успехом, сопровождавшимся не только громом аплодисментов, но и треском ломающихся в последних рядах скамеек, на которые бойцы забирались с ногами, чтобы лучше видеть сцену. Каждый день давали по 2 спектакля подряд. Между ними нас кормили обедом, который привозили в палатки, где мы гримировались и переодевались. В это время зрители менялись, и мы снова выступали. После второго спектакля ещё концерты для раненых. Наш театр был единственным театром в союзе, который выезжал на передовые позиции с целыми спектаклями и декорациями.

В ноябре 1943 года коллектив нашего театра выехал в областной центр Казахстана г. Уральск. Кроме коренного населения здесь было огромное количество эвакуированных. Городской театр с большим зрительным залом стал нашим рабочим местом в течение семи месяцев. Запомнилось, как наш коллектив в честь 26-й годовщины Красной Армии организовал в одном из госпиталей «День раненого бойца». К этому дню все активно готовились. Было создано 6 концертных бригад. В госпиталь направился весь коллектив в составе 130 человек, в том числе оркестр и хор. Артисты давали концерты по палатам, а техперсонал театра занялся починкой белья для раненых. Концерты шли до обеда, а вечером в госпитале оркестр и хор с солистами, исполнили новый Государственный гимн Советского Союза. В Уральске была большая школа – интернат, где жили и учились осиротевшие за годы войны дети. Мы часто бывали у них в гостях, приглашали к нам в театр на утренние спектакли, дарили им праздничные подарки.

Летом 1944 года мы смогли вернуться в Беломорск, а затем в Петрозаводск…». В октябре 1944 года театр впервые съездил на гастроли в Сортавалу. В Петрозаводск возвращались эвакуированные на время войны коллективы, а рожденные во время её оказались здесь не у дел. В июне 1945 года театр был отправлен на работу в Сортавала. Три года (24 марта 1948 г.) спустя театр расформировали совсем. Артисты разъехались: кто в Петрозаводск, кто в Ленинград, а кто и подальше. Элина осталась в Сортавала. Потому что у неё родился сын.

Работала в учреждениях культуры города. Создала Финский народный хор города Сортавала. Около 30 лет Элина Матвеевна была бессменным руководителем хора. Сортавальский хор стал лауреатом Российского, Всесоюзного конкурсов, не раз покорял Москву; был гостем ВДНХ; ездил с гастролями по Советскому Союзу. Дал более тысячи концертов.

Элина Матвеевна Ермолаева имеет следующие награды:

• почетное звание «Заслуженный работник культуры КАССР» от 14 мая 1966 г.;
• почетное звание «Заслуженный работник культуры РСФСР» 4 июня 1970 г.;
• Лауреат смотра — конкурса художественной самодеятельности РСФСР 1967 г.;
• Лауреат смотра — конкурса художественной самодеятельности СССР 1967 г.;
• Отличник культурного шефства над Вооруженными силами СССР 24 апреля 1967 г.;
• Почетный гражданин города Сортавала.

Медали:

• «За доблестный труд в ВОВ 1941 – 1945 гг.» 30 апреля 1946 г.;
• «За трудовое отличие»7 октября 1959 г.;
• «Ветеран труда» 10 октября 1975 г.